Статья 1219 ГК РФ содержит нормы о выборе права, применимого к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда и осложненным иностранным элементом.
Следует отметить, что общие положения о возмещении вреда, содержащиеся в гл. 59 ГК, содержат понятия о вреде, причиненном личности или имуществу гражданина, а также о вреде, причиненном имуществу юридического лица. При этом в § 4 гл. 59 моральный вред выделен в качестве особой формы вреда, причиненного личности гражданина.
Формулировка общей коллизионной нормы о выборе права, применимого к деликтному обязательству, осложненному иностранным элементом, содержащаяся в п. 1 комментируемой статьи, соответствует широко известному и давно применяемому коллизионному началу lex loci delicti commissi, т.е. отсылка к праву места совершения деликта.
«Норма п. 1 статьи 1219 ГК РФ совпадает с действовавшим ранее регулированием» - пишет по этому поводу в 2004 году А.В. Банковский, который в 2001 году, за несколько месяцев до принятия ГД ФС РФ действующей в настоящее время части III ГК РФ, так описывал это действовавшее ранее регулирование: «Действующая в настоящий момент основная норма, содержащаяся в ст. 167 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (далее - Основы), устанавливает, что «права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, определяются по праву страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда» (ч. 1 ст. 167).
Как видим, норма провозглашает основным принципом lex loci. Однако, представляется, ни сама формулировка статьи, ни то, что законодатель хотел ею выразить, не очень удачны.
К примеру, если имеет место дихотомия locus delicti, то «иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда», вполне можно истолковать как наступление вреда. Если же, что вероятнее всего, законодатель подразумевал под иным обстоятельством что-то вроде иного деяния, то складывается ситуация, когда причинитель вреда может быть освобожден от ответственности в случае, если закон государства, на территории которого он действовал, не предусматривает ответственности за данное деяние, хотя его личный закон, а также закон места наступления вреда определенно предусматривают таковую ответственность.
Ч. 2 ст. 167 Основ устанавливает, что права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда за границей, если стороны являются советскими гражданами и юридическими лицами, определяются по советскому праву. В соответствии с этой нормой гражданство выступает в качестве более сильной привязки, чем lex loci delicti, но только в том случае, если речь идет о своих гражданах, что не совсем логично.
Ч. 3 ст. 167 Основ вводит ограничение действия lex loci: иностранное право не применяется, если действие или иное обстоятельство, служащее основанием для требования о возмещении вреда, по нашему законодательству не является противоправным. Эта норма, как представляется, является некоторым пережитком того времени, когда законодатель стремился всячески ограничить применение нашим судом иностранного права. В нынешней же ситуации она, думается, «слишком сильно защищает» наше право от иностранного влияния и создает ненужный крен в сторону lex fori. По всей вероятности, законодатель в этом случае вполне мог бы ограничиться упоминанием о возможности использования оговорки о публичном порядке.
Ныне действующие в России Основы гражданского законодательства Союза ССР и Республик не предусматривают для сторон какую-либо возможность выбора права при определении статута деликтного обязательства.
Таким образом, иностранные лица в Российской Федерации в случае возникновения деликтных обязательств приобретают права и несут обязанности наравне с российскими гражданами, даже если такие права и обязанности не предусмотрены личным законом иностранного лица. Вместе с тем иностранным лицам не предоставляются права и на них не возлагаются обязанности, которые хотя и предусмотрены их личным законом, но неизвестны нашему праву. Если статутом обязательства является российское право, то именно оно решает все вопросы деликтной ответственности, в частности, определяет объем и размер возмещения.
Примером может служить дело гр. США Каен (Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право. М.: Юрид. лит-ра, 1984. С. 219.), которая, находясь в СССР в качестве туристки, получила в результате аварии такси телесные повреждения и по возвращении на родину предъявила в советском суде иск к таксомоторному парку о возмещении расходов на лечение и протезирование в сумме 3800 долл. США. Вред был возмещен истице в соответствии с советским законодательством, но размер убытков был исчислен не на основании представленных истицей справок о стоимости лечения в США, поскольку истица могла воспользоваться медицинской помощью в советских лечебных учреждениях, а не выезжать, не закончив лечение, на родину.
В Российском законодательстве существуют некоторые изъятия из общего принципа lex loci. Так, Постановлением Верховного Совета РФ от 24.12.92 г. N 4214-1 (в ред. от 24.11.95 г.) "Об утверждении правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей" было предусмотрено, что рабочим и служащим, получившим трудовое увечье в период их работы за границей, возмещение ущерба производится министерствами и ведомствами, направившими их на работу за границу. Этот принцип был закреплен в судебной практике еще ранее, в 1971 г. При рассмотрении дела гр. Колганова, командированного на работу в Индонезию, Верховный суд РСФСР установил, что утрата им трудоспособности была вызвана ненадлежащими условиями работы, нарушением правил техники безопасности администрацией управления Главдорстроя, которое руководило работами. Размер возмещения был определен в соответствии с действующими в СССР Правилами возмещения вреда, причиненного рабочим и служащим увечьем или иным повреждением здоровья, связанным с их работой (Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Ук. соч. С. 217.).
Нормы, регулирующие определение применимого права в случае деликтных обязательств, осложненных иностранным элементом, содержатся и в иных законодательных актах Российской Федерации.
Например, ст. 420 Кодекса торгового мореплавания (КТМ) Российской Федерации 1999 г. предусматривает правила выбора применимого права в случае отношений, возникающих из столкновения судов. П. 1 ст. 420 КТМ РФ отражает приоритетность принципа lex loci: «Отношения, возникающие из столкновения судов во внутренних морских водах и в территориальном море, регулируются законом государства, на территории которого произошло столкновение». Если столкновение судов происходит в открытом море, к отношениям сторон применяются правила КТМ РФ, то есть нормы российского права. При этом в п. 3 содержится исключение из общего правила, в некотором роде аналогичное норме ч. 2 ст. 167 Основ: в случае, если произошло столкновение судов, плавающих под флагом одного государства, применению подлежит закон данного государства независимо от места столкновения.
В соответствии со ст. 426 КТМ РФ пределы ответственности судовладельца определяются законом государства флага судна. Аналогичная односторонняя норма содержалась ранее в ст. 14 КТМ Союза ССР 1968 г., которая предусматривала, что правила этого Кодекса должны применяться к «судовладельцам, суда которых плавают под флагом СССР». Эта норма была, в частности, применена в решении Морской арбитражной комиссии в 1979 г. по спору, связанному со столкновением судов в финских территориальных водах (Богуславский М.М. Международное частное право. М.: Междунар. отн., 1994. С. 256.). Иностранный истец поставил вопрос о применении к ограничению ответственности советского судовладельца материального права Финляндии, сославшись при этом на ст. 126 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. и ст. 566 ГК РСФСР, предусматривавшие применение права места причинения вреда. МАК отклонила это требование, сославшись на то, что ст. 14 КТМ СССР «имеет в данном случае приоритет перед названными общими коллизионными нормами, так как она установлена, во-первых, специально для отношений, связанных с торговым мореплаванием, а не для любых имущественных отношений, а во-вторых, специально для ограничения ответственности судовладельца, а не вообще для обязательств, возникающих вследствие причинения вреда».
В договорах о правовой помощи, заключенных СССР, а затем и Россией с другими странами, имеются коллизионные нормы о деликтной ответственности (например, ст. 33 договора с СРВ, ст. 41-А договора с Польшей, ст. 38 договора с Чехословакией). Эти нормы предусматривают применение права страны, на территории которой имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда. Исключения из этого общего правила предусмотрены для случаев, когда причинивший вред и потерпевший являются гражданами одного и того же договаривающегося государства. В этих случаях подлежит применению закон страны гражданства. Установлено также, что по таким делам компетентен суд стороны договора, на территории которой имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда.
Потерпевший вправе предъявить иск также в суде стороны, на территории которой имеет местожительство ответчик. Схожие нормы содержатся и в Конвенции СНГ 1993 г. "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам" (ст. 42), а также в договорах об оказании правовой помощи с Республиками Азербайджан, Молдова, Эстония, Литва и т.д.
Необходимо также, как представляется, упомянуть Киевское соглашение государств - участников СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности. Нормы этого Соглашения были использованы в судебной практике.
В арбитражном суде РФ рассматривалось дело по иску белорусской компании к российскому акционерному обществу о взыскании убытков от выплаты пенсии работнику истца - инвалиду II группы. Как следовало из материалов дела, истец выплатил пенсионные суммы Гродненскому фонду социальной защиты в связи с причинением увечья своему работнику. Производственная травма причинена работнику истца на территории Республики Беларусь по вине ответчика, допустившего выпуск трактора с конструктивным недостатком. Ответчик не находился в договорных отношениях с истцом. Суд применил ст. 167 Основ, а также п. "ж" ст. 11 вышеуказанного Соглашения, согласно которому "права и обязанности сторон по обязательствам, возникшим вследствие причинения вреда, определяются по законодательству, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда". Арбитражный суд исследовал вопрос о применимом праве и сделал вывод о том, что для решения данного спора должно применяться законодательство Республики Беларусь в силу того обстоятельства, что производственная травма была причинена работнику истца на территории Республики Беларусь. В конечном итоге суд вынес решение по данному делу со ссылкой на материальное право Республики Беларусь (Приложение к информационному письму Президиума ВАС РФ от 25.12.96 N 10 "Обзор практики рассмотрения споров по делам с участием иностранных лиц, рассмотренных арбитражными судами после 1 июля 1995 года").
Многосторонние международные договоры, затрагивающие вопросы гражданской ответственности по отдельным видам причинения вреда, наносимого, как правило, источниками повышенной опасности, регулируют деликтные отношения преимущественно не коллизионным, а прямым методом, включая унифицированные материально - правовые нормы. Среди таких договоров - Конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью (Брюссель, 1969 г.; СССР присоединился к ней в 1975 г.). Конвенция обеспечивает получение соответствующего возмещения вреда лицам, понесшим убытки из-за загрязнения, вызванного утечкой и сливом нефти из судов.
Действуют и другие конвенции подобного рода, например Римская конвенция 1952 г. об ущербе, причиненном иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности. Российская Федерация как государство - правопреемник СССР участвует в ней с 1982 г.
Содержащиеся в названных актах нормы определяют условия и пределы ответственности, устанавливают меры обеспечительного характера. В интересах потерпевших - физических лиц - конвенции, как правило, устанавливают ответственность причинителя (большей частью владельца источника повышенной опасности) и без вины. Они, как правило, содержат перечень оснований, исключающих ответственность: вооруженные конфликты, гражданские войны, явления непреодолимой силы, в качестве которых рассматриваются стихийные бедствия исключительного характера; учитывается и вина потерпевшего. Иногда (например, по Римской конвенции 1952 г.) ответственность наступает даже при наличии непреодолимой силы. Вина же потерпевшего, если причинитель вреда ее докажет, уменьшает, согласно Римской конвенции, размер возмещения.
Ряд конвенций действует и в области возмещения вреда за ядерный ущерб (например, Парижская конвенция об ответственности в отношении третьих лиц в области атомной энергетики 1960 г.). Эти многосторонние договоры исходят, как правило, из принципа компетентности судов страны, в которой произошло соответствующее действие. При этом должно применяться право страны суда» .
Поскольку нам пришлось привести довольно длинную цитату, еще раз уточним, что сказанное выше относится к правовому регулированию исследуемых в настоящей работе правоотношений, имевшему место до вступления в законную силу части третьей ГК РФ. Вернемся теперь к вопросу о современном правовом регулировании.
Анализ нормы, содержащейся в п. 1 статьи 1219 ГК РФ, позволяет сделать вывод о том, что законодатель считает местом совершения деликта в первую очередь место совершения вредоносного действия причинителем вреда (делинквентом).
При этом следует отметить, что развитие современных технологий, международного транспортного сообщения, средств массовой информации и коммуникации, в особенности Интернета, приводит к частому возникновению ситуаций, когда место совершения действия не совпадает с местом наступления вредоносного результата, причиненного этим действием (так называемая проблема двойственности locus delicti).
Это обстоятельство, а также стремление максимально защитить потерпевшего вызвало необходимость появления новеллы российского законодательства в п. 1 статьи 1219 ГК РФ, а именно возможности применения права страны, на территории которой наступил вред, причиненный тем или иным действием, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.
«Аналогичная данной норма содержится в Швейцарском законе о международном частном праве. Схожие нормы содержатся в законодательстве некоторых других государств. Например, ст. 40 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению предусматривает, что пострадавший может потребовать применения закона места причинения вреда» .
Под местом наступления вреда, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, следует понимать место нахождения потерпевшего лица в момент наступления вреда, если вред причинен личности потерпевшего, либо место нахождения его имущества в момент причинения вреда, если вред причинен имуществу.
Оговорка о «предвидимости» наступления вредоносного результата в той или иной стране призвана защитить добросовестного делинквента в случае, если законодательство страны, где действовал причинитель вреда, не предусматривает ответственность за то или иное действие или предусматривает меньшую ответственность, чем законодательство той страны, где был причинен вред, и причинитель вреда (делинквент) не предвидел и не мог разумно предвидеть наступление вреда в этой стране. Формулировка комментируемой нормы позволяет сделать вывод о том, что в данном случае бремя доказывания того, что причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда именно в этой стране, лежит на истце в случае, если он просит суд о применении права страны наступления вреда.
Кроме того, следует отметить, что применение права места наступления вреда в соответствии с комментируемым пунктом - право, а не обязанность суда. «Представляется, что суд также может применить право страны, на территории которой наступил вред, по собственной инициативе, если установит, что причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране» - пишет по этому поводу А.В. Банковский.
Н.И. Марышева по этому поводу пишет: «В п. 1 ст. 1219 сформулировано основное коллизионное правило о применении к обязательствам из причинения вреда права страны места причинения вреда (lex loci delicti commissii). Это правило, повторяющее положение ч. 1 ст. 167 ОГЗ 1991 г., является общепризнанным в мировой практике. Оно выражено в качестве основной коллизионной нормы в законах Австрии, Венгрии, Греции, Италии, Польши, Канадской провинции Квебек и др., принято в судебной практике Франции и ряда других стран, отражено в международных договорах, в Модели ГК для стран СНГ (п. 1 ст. 1229) …
Но в отличие от ст. 167 ОГЗ 1991 г. п. 1 рассматриваемой статьи вносит в данный вопрос определенную ясность, уточняя, когда именно речь может идти о праве страны места наступления вреда. Это возможно лишь в том случае, когда причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.
Предвидение вредоносных последствий противоправного поведения, если речь идет о российском праве, включается в понятие умысла, а отсутствие такого предвидения при обстоятельствах, когда причинитель вреда должен был предвидеть наступление вредоносных последствий, - в понятие неосторожности, т.е. рассматривается как та или иная форма вины. Однако оценка судом этих обстоятельств в данном случае не означает решения им вопроса о вине и ответственности. Правило п. 1 не устанавливает условий ответственности - по существу, этот вопрос будет решаться судом на основании того материального гражданского права, которое суд признает (в силу коллизионной нормы) подлежащим применению. Возможно, вопрос о вине причинителя вреда будет тогда оценен иначе. Применяя п. 1, суд определяет лишь возможность применения материального гражданского права страны места наступления вреда.» .
Норма п. 2 статьи 1219 ГК РФ содержит исключение из общей нормы п. 1 той же статьи, заключающееся в приоритете личного закона сторон деликтного обязательства в случае их общего гражданства, места жительства или принадлежности юридических лиц к одному государству. В данном случае двусторонняя коллизионная норма статьи 1219 ГК РФ призвана заменить собой ранее действовавший п. 2 ст. 167 Основ гражданского законодательства, норма которого распространяла приоритет личного закона только на граждан России.
Следует отметить, что приоритет общего личного закона сторон деликтного правоотношения предусмотрен законодательством многих зарубежных государств. «Например, аналогичное регулирование содержится в Гражданском кодексе штата Луизиана 1825 г. (в ред. 1991 г.), в Вводном законе к Германскому гражданскому уложению (в ред. 1999 г.), в Швейцарском законе о международном частном праве 1987 г., в Законе о реформе итальянской системы международного частного права 1995 г., в Указе о международном частном праве Венгрии 1979 г., в положениях Гражданского кодекса канадской провинции Квебек 1991 г. Наконец, тождественная по существу норма содержится в проекте Регламента ЕС о праве, применимом к внедоговорным обязательствам» .
Прямое толкование положений пункта 2 статьи 1219 ГК РФ, содержащееся в Комментарии под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского и А.Г. Светлановой не дает оснований для вывода о том, что для целей этой статьи обособленные подразделения иностранных юридических лиц приравниваются к юридическим лицам. Представляется, однако, что в случае, если действия или иные обстоятельства, приведшие к причинению вреда, непосредственно связаны с деятельностью такого обособленного подразделения, правоприменительному органу следует учесть это обстоятельство для целей выбора применимого права.
Н.И. Марышева по этому поводу пишет: «Нормы п. 2 ст. 1219 являются изъятием из общего правила п. 1 и ограничивают действие последнего. Введение изъятий вызвано стремлением законодателя (как это имеет место и в иностранных государствах) преодолеть известную "жесткость" привязки к закону места совершения деликта, найти в данной области наиболее справедливое решение, учитывающее интересы, с одной стороны, государства и гражданского оборота в месте причинения вреда, с другой - интересы сторон данного обязательства, в первую очередь, интересы потерпевшего. Речь чаще всего идет о дорожно-транспортных происшествиях, о причинении вреда "внутри" туристских групп и т.п. В своем поведении за границей стороны невольно следуют принятым в стране их общего гражданства (или общего места жительства) правилам поведения» .
Важное нововведение в сфере коллизионного регулирования деликтных обязательств, осложненных иностранным элементом, в истории отечественного правового регулирования представляет собой норма п. 3 статьи 1219 ГК РФ, предусматривающая ограниченную автономию воли сторон деликтного обязательства при выборе права, применимого к правоотношению сторон, - статута деликтного обязательства.
Следует отметить, что в той или иной степени автономию воли сторон при выборе статута деликтного обязательства предусматривает законодательство и (или) правоприменительная практика многих государств. «В частности, соответствующие нормы содержатся в Вводном законе к Германскому гражданскому уложению, Швейцарском законе о международном частном праве, Австрийском законе о международном частном праве 1979 г., в проекте Регламента ЕС о праве, применимом к внедоговорным обязательствам» .
В п. 2 ст. 1219 ГК РФ не уточняется, о границе какого государства идет речь: не говорится о совершении действия за границей "Российской Федерации". В то же время не указывается и на совершение действия за границей "государства, гражданами которого являются стороны" (для юридических лиц - имеют общую национальную принадлежность). При отсутствии в норме п. 2, которая представляет собой исключение из общего правила п. 1 той же статьи, соответствующего уточнения она, очевидно, не может толковаться расширительно и не должна распространяться на случаи совершения действий в России при наличии у сторон общего гражданства иностранного государства.
Надо обратить внимание на то, что норма п. 2 отсылает к гражданству, а не к личному закону. Это значит, что при наличии такого прямого специального указания правила ст. 1195 ГК РФ (личный закон физического лица) не применяются.
В соответствии с п. 3 статьи 1219 ГК РФ, после совершения вредоносного деяния стороны могут договориться о применении к возникшему в результате этого события обязательству права страны суда. Таким образом, ограничена возможность выбора права во времени, отрицая возможность выбора права до совершения вредоносного деяния. Кроме того, стороны не могут избрать какое-либо иное право, кроме права места рассмотрения спора. Принимая во внимание то обстоятельство, что практически во всех случаях рассмотрения российскими правоприменительными органами споров из деликтных обязательств будут применяться российские коллизионные нормы, стороны при рассмотрении такого рода споров будут иметь возможность выбора только российского права.
Н.И. Марышева по этому поводу пишет: «Пункт 3 ст. 1219 представляет собой еще одно ограничение сферы действия основной коллизионной привязки, сформулированной в п. 1.
Последняя может остаться незадействованной, если о подлежащем применению праве договорятся сами стороны.
Но воля сторон ограничена при этом двумя моментами: во-первых, договоренность должна быть достигнута после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекшего причинение вреда, во-вторых, допускается выбор сторонами только права страны суда. Правило п. 3 - новое, его не было в ОГЗ 1991 г., отсутствует оно и в ст. 1229 Модели ГК для стран СНГ. До последнего времени в международном частном праве преобладала позиция, что стороны в деликтных обязательствах не могут по соглашению между собой определять подлежащее применению право. Однако выявилась и другая позиция. Так, согласно ст. 132 Федерального закона Швейцарии 1987 г. о международном частном праве "стороны могут в любое время после наступления события, повлекшего причинение вреда, договориться о применении права суда". Комментируемая норма идет по этому пути» .
В соответствии с общей нормой ст. 308 ГК обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве стороны (третьих лиц). Представляется, что этот принцип путем расширительного толкования должен применяться и к возможности выбора права сторонами при выборе статута деликтного обязательства; подобный выбор права не должен ущемлять интересов третьих лиц, например страховщиков гражданской ответственности и т.д.
Сказанное подводит нас к непосредственному рассмотрению вопроса об ограничении ответственности.
Похожие рефераты:
- Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда
Статья 1219 ГК РФ содержит нормы о выборе права, применимого к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда и осложненным иностранным элементом.
Следует отметить, что общ...- Сфера действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда
В норме ст. 1220 ГК РФ (как и в п. 2 ст. 1202 ГК применительно к личному закону юридического лица и в ст. 1215 ГК применительно к договорному статуту) очерчена сфера действия статута обязательства из причинения вреда, определяемого на основании коллизионных норм ст. 1219 ГК.
В ст. 1220 ГК РФ приводится перечень вопросов, разрешаемых на основании статута обязательства из причинения вреда. Перечень этот не исчерпывающий, хотя основные "направления" действия ста...- Право на компенсацию морального вреда
При различных обстоятельствах человек претерпевает страдания, в том числе и в результате неправомерных действий других лиц, но это не означает, что во всех случаях он приобретает право на компенсац...- Особенности наступления гражданско-правовой ответственности по внедоговорным обязательствам
Недоговорные обязательства – это обязательства, возникающие не на основе соглашения сторон, а в связи с наступлением фактов, предусмотренных в законе, а именно:
а) причинения вреда одн...- Компенсация морального вреда в трудовых правоотношениях.
Если в действовавшем ранее КЗоТе РСФСР возможность компенсации причиненного работнику морального вреда прямо предусматривалась лишь в ст. 213 этого Кодекса в случае незаконного увольнения или незак...
|
Дипломные работы 
